Современное понимание телесной и душевной жизни человека сильно отличается от понятий и норм советского времени. Прошло немало десятилетий, прежде чем отношение к индивидууму как к обезличенному винтику общественной машины сменилось принятием каждого человека как уникальной личности со своими физическими и психическими особенностями.
Умолчание о постыдном
В Советском Союзе хватало неприемлемых для публичного обсуждения тем. Одна из них — «грязная» физиология человека: физические отправления, критические дни, потребность регулярно вести половую жизнь. Во времена хрущевской оттепели и эпохи застоя (с середины 1950-х до середины 1980-х) секс клеймили как идеологически вредное явление, свойственное только безнравственной буржуазии. Ему противопоставляли возвышенную, романтическую, целомудренную любовь без намеков на эротизм.
Широко известна реплика «в СССР секса нет», произнесенная советской женщиной во время телемоста Ленинград — Бостон в 1986 году. Крылатой эту фразу, вырванную из контекста, сделала абсурдность: о каком воздержании может идти речь в стране с населением более 270 млн человек? Дальнейшую речь женщины заглушил смех: участницы телемоста в ленинградской студии прекрасно знали, о чем можно говорить на людях, а что происходит в действительности.
Во времена перестройки секс постепенно стал терять ореол «грязного» и «низменного» феномена. Конец 1980-х — это время появления в кинематографе скандальных, замалчиваемых до этого тем — проституции («Интердевочка»), группового изнасилования («Авария — дочь мента»). На большом экране впервые натуралистично показали половой акт («Маленькая Вера»).
