Взять 15 млрд руб. и ничего не вернуть: топ-5 личных банкротств в России
Если до пандемии российские арбитражные суды завершали в квартал чуть больше 3–4 тыс. дел о личном банкротстве, а кредиторы получали по 4 коп. с рубля, то в 2022 году речь пошла о 30–40 тыс. дел в квартал и кредиторам уже достается по 6 коп. с рубля.
За второй квартал 2022 года, по данным Федресурса, в России завершились 40 964 процедуры банкротства граждан. Из 153,5 млрд руб., которые эти граждане задолжали кредиторам, было погашено 9,6 млрд руб., то есть 6,2%. Такой процент держится с начала 2022 года (в первом квартале было погашено 7,4 млрд руб. из 118,3 млрд руб. долгов), и это максимум с 2018 года. Впрочем, чем больше долгов у банкрота, тем меньше (в процентах) с него удается получить кредиторам. Так, 50 крупнейших банкротов суммарно задолжали своим кредиторам 80,3 млрд руб., то есть больше, чем все остальные 40 914 человек из рейтинга. Погасили же они 3,03 млрд руб., то есть менее 3,8%, что вдвое меньше среднестатистического уровня. РБК Pro, как обычно, изучил крупнейшие кейсы.
Пятое место. Сергей Михайлов (Подольск) — 4,6 млрд руб.
Подмосковным инженерам Сергею Михайлову и Илшату Валиуллину сильно повезло в 2004 году, когда ЛУКОЙЛ поручил им спроектировать свой первый газовый объект — Находкинское месторождение на Ямале. За десять лет после этого их небольшая инжиниринговая фирма выросла в группу компаний «Энергогазинжиринг», на счету которой было уже более 300 реализованных проектов, в штате одних только инженеров насчитывались более 700 человек, а в списке клиентов появились «Роснефть», «Сургутнефтегаз», «Газпром» и НОВАТЭК.
Немудрено, что Сбербанк в 2014–2015 годах открыл «Энергогазинжинирингу» шесть кредитных линий на общую сумму 4,4 млрд руб. Но в 2016 году заемщик допустил просрочку, и его структуры одна за другой обанкротились.
Бенефициары и руководители компаний (Сергей Михайлов в их числе) выступали поручителями по этим кредитам, так что с них Сбербанк тоже потребовал долг с процентами — итого более 4,5 млрд руб. Затем все они прошли через процедуры личного банкротства. С Михайлова «Сберу» удалось получить лишь 1,7 млн руб., и то лишь потому, что финансовый управляющий должника успешно оспорил продажу Land Cruiser 200 за 200 тыс. руб. Рыночная стоимость автомобиля, согласно отчету об оценке, составляла почти 2 млн руб. В судебном заседании юристы ответчика представили дополнительное соглашение к договору купли-продажи машины, в котором сумма составила 1,8 млн руб., а также расписку в получении средств. Однако, когда финансовый управляющий заявил о фальсификации доказательств, ответчик сам попросил исключить эти документы из дела, а затем добровольно перечислил в конкурсную массу 1,9 млн руб., которые у него нашлись.
Владимир Полуянов, партнер «Апелляционного центра»:
«Обычно если уж участник спора подделывает документы, то он изначально понимает — оппонент заявит о фальсификации. Раз уж было принято решение врать, то менять его, да еще и в настолько публичной сфере, как судебный спор, весьма странно. Можно, конечно, допустить, что документы настоящие, а ответчику не хотелось тратить время на спор из-за 2 млн, но факт добровольного исключения доказательства, объявленного оппонентом как подложного, обычно свидетельствует о другом.
В итоге непоследовательное поведение ответчика может извинить лишь одно — если он в ходе спора сменил излишне смелых юристов (которые, советуя подделать расписку, сами ничем не рисковали) на более вменяемых, которые объяснили доверителю, что у кредиторов нет иллюзий относительно личного банкротства гражданина и надо его пройти так, чтобы суд освободил от долгов».